§5. Мемуарно-иcторические обозрения очеркового типа.

Циклы очерков

"Исторический подход к литературным явлениям доказы­вает, что функционирует во времени не некая абстрактная ху­дожественная структура, наполняемая произвольным содер­жанием, а произведение, содержание и форма которого обусловлены социально-исторической средой, по-своему пре­ломленной творческой индивидуальностью художника".¹ В мемуарном творчестве декабристов эта "социально-истори­ческая обусловленность" выразилась в разработке жанра, условно названного нами "мемуарно-историческим обозрени­ем очеркового типа". "В критических обозрениях, — пишет И. Б. Роднянская, — обычно рассматривалась определенная совокупность произведений текущей литературы"². Расцвет жанра литературных обозрений приходится на первую треть XIX в. Начинаясь с "Обозрения русской литературы 1814 г.» Н. И. Греча³, наибольшего расцвета достигает в творчестве В.Г.Белинского (от "Литературных мечтаний" 1834 г. до "Взгляда на русскую литературу 1847 года"). Само понятие «реализм» впервые вводится в научный оборот и критику в ли­тературном обзоре, принадлежащем П. В. Анненкову "Заметки о русской литературе прошлого года"⁴.

Еще задолго до событий 1825 г. обращались к жанру лите­ратурных обзоров и обозрений будущие декабристы. "В обши­рном ряду обзоров, появившихся в печати в первые десятиле­тия XIX в., обзорам А. Бестужева принадлежит особое место"⁵. Речь идет о блестящих по содержанию и ярких по форме "Взгляде на русскую словесность в течение 1823 г.", "Взгляде на русскую словесность в течение 1824 г.", "Взгляде на старую и новую словесность в России".

_________________________

¹ Одинокое В. Г. Поэтика русских писателей XIX в. и литературный про­гресс. - Новосибирск, 1987. - С. 6.

² Роднянская И. Б. Обозрение // ЛЭС. - С. 252.

³  Сын Отечества. - 1815. -№№ 1-4.

⁴ Современник. - 1849. -№ 1.

⁵ Назарян Р. Г., Фризман Л. Г. Своеобразие декабристской эстетики // Дека­бристы. Эстетика и критика. -М., 1991.-С. 17.

 

В жанре литературного обоз­рения выступает в начале 30-х годов В. К. Кюхельбекер, пи­шущий "Взгляд на нынешнее состояние русской словесности", "Взгляд на текущую словесность", "О направлении нашей поэ­зии, особенно лирической, в последнее десятилетие"¹.

Генетически мемуарно-исторические обозрения восходят к литературно-критическим обзорам, указанным выше. "Не одна лишь словесность, но и литературно-художественная критика и теория "крутились", по убеждению декабристов, "под полити­ческой печатью"². Это относится и к мемуаристике, ибо поли­тическая, историческая направленность в ней выражалась не менее явственно. В жанре мемуарно-исторических обозрений очеркового типа в наибольшей степени реализовались интересы декабристов к политике, истории общества и культуры как раз в тот период, когда от активной политической деятельности они были отстранены.

К жанру мемуарно-исторических обозрений очеркового типа нами отнесены: "Записки" М. А. Фонвизина³ и "Мой жу­рнал" А. М. Муравьева⁴. Существует мнение, что зарождение жанра литературно-критического обзора связано с тем, что "над нормативными оценками художественного произведения стал преобладать подход к ним с позиций историзма и роди­лось понятие литературного процесса"⁵. Но в конце XVIII -начале XIX вв. идея развития исторического процесса также становится своеобразным итогом завоеваний русского и евро­пейского Просвещения. Именно оно "выдвинуло идею единст­ва исторического процесса и прогресса в истории; на место старой религиозной концепции истории как осуществления плана "божественного спасения" рода человеческого она поставила вопрос о закономерностях общественного развития"⁶. Эта идея исторического развития красной нитью проходит через рассматриваемые произведения, выступая как основная  мемуаротворческая задача их авторов.

Главная проблема мемуарно-исторических обозрений ла­конично может быть сведена к тезису "Человек и Власть".

_________________________

¹ Декабристы: Эстетика и критика. - С. 210-258.

² Восстание декабристов. - Т. XV. - С. 139.

³ Фонвизин М. А. Из "Записок"// Избранные социально-политические и фи­лософские произведения декабристов. -Т. 1. - С. 367-375.

⁴ Муравьев А. М. Мой журнал // Мемуары декабристов. Северное общество. -С. 123-141.

⁵ Роднянская И. Б. Обозрение. - С. 252.

⁶ Жирмунский В. М. Жизнь и творчество Гердера // Гердер И. Г. Избранныесочинения. - М.; Л., 1959. - С. XIV.

 

Тематически это выразилось в рассмотрении двух тенденций об­щественного движения: развития самождержавно-автократического начала и вековечного стремления к свободе. Соеди­нялись они в повествовании о деятельности декабристских ор­ганизаций в александровскую эпоху. Здесь в обозрения актив­но вводился собственно мемуарный материал.

Характерно,  что  прообразами  будущих  мемуарно-исто­рических обозрений декабристов явились их многочисленные "записки", "ответы на вопросы", "письма на высочайшее имя", составленные в период следствия. Впервые на это обратил внимание киевский ученый начала XX столетия М. В. Довнар-Запольский. Он считал, что зимой — весной 1926 г. декабрис­ты не ограничивались ответами на вопросы Следственного комитета и писали целые "пространные мемуары", излагаю­щие историю тайных обществ и степень личного участия в них. В этих первых опытах мемуаротворчества арестованные дека­бристы излагали свои мысли и задушевные чувства. "Они пи­сали в казематах для неправого и немилостивого суда"¹. Для примера обратим внимание на "Историческое обозрение хода общества" Никиты Муравьева², составленные в дни заключе­ния в Петропавловской крепости. Оно стало тем "полигоном", на котором отрабатывались первые попытки перенести на бу­магу увиденное и передуманное в дни восстания. Н. М. Му­равьев, по ряду свидетельств, писал такие мемуары в Сибири, которые уничтожил в 1841 г. в связи с арестом М. С. Лунина. Небольшой, очерк фактографичен, содержит много имен и дат, напрочь лишен художественных достоинств, не всегда то­чен, что объяснялось попыткой реабилитировать себя на след­ствии.

Представляет интерес и "Записка о тайном обществе" М. Ф. Орлова, написанная в крепости. Николай I, описывая сцену первого допроса Орлова, замечал: "Быв с ним очень зна­ком, я его принял как старого товарища и сказал ему, посадив с собой, что мне очень больно видеть его у себя без шпаги /.../; что других я допрашивал, его же прошу как благородного че­ловека, старого флигель-адъютанта покойного императора, сказать мне откровенно, что знает"³.

__________________________

¹ Довнар-Запольский М. В. Мемуары декабристов. - К., 1906. - С. III-XIIV.

² В кн.: Мемуары декабристов. Северное общество. -С. 307-315.

³ Цит. по кн.: Междуцарствие 1825 г. и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи. - М; Л., 1926. - С. 34.

 

Орлов отказался быть подлецом, предав товарищей, и это стало его последним свиданием с Николаем I в этом мире. Не имея возможности лично довести до сведения царя свои мысли, Орлов и пишет данную записку. Текст создан на французском языке, на русском же она впервые вышла в свет в 1925г¹. Эта записка, :говорит Орлов,оправдательная, но во многих отношениях она является обвинительной². Понятно, о ком идет речь в оправдательной, а о ком в обвинительной ее частях. М. Ф. Орлов не только констатирует, как и Н. М. Муравьев, конкретные фак­ты декабристской истории, но и пытается разобраться в при­чинах того разлада, что наметился в русском обществе после победоносного завершения Отечественной войны 1812 г.Не сведена на нет и личность автора “Записки”. Все чаще встречаем в ней мне думается,я должен сделать одно признание, я знаю я вам даю честное слово, я возвращаюсь к прерванному рассказу, должен сказать мне казалось. Сквозь лавину традиционного для декабристской прозы фактажа все отчетливее проступает личность рассказчика-очевидца и участника описываемых событий. В этот период создается, таким образом, прецедент, превращенный спустя многие годы тенденцию жанрового развития мемуарно-исторических обозрений.

В. И. Штейнгелъ также является невольным создателем пе­рвых нетрадиционных декабристских мемуаров периода следс­твия. Свою концепцию деятельности тайных обществ и путей развития российской государственности он излагает в двух письмах на высочайшее имя, датированных 11 и 29 января 1826 г. Их цель -"изобразить вашему величеству в историче­ском порядке весь ход дел в последнее царствование"³. Интере­сно, что декабрист называет свое письмо "кратким очерком (курсив мой. — О. М.) различных действий правительства"⁴.

_________________________

¹ Красный архив. - 1925. - Т. 6 (13). - С. 159 и след.

² Орлов М. Ф. Записка о тайных обществах // Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. - Т. 2. - С. 309.

³ Восстание декабристов. - Т. XIV. - С. 182.
⁴ Там же.-С. 186.

 

Применив принцип сплошного и систематического обсле­дования всех материалов «Следственного дела декабристов», помещенных в многотомном "Восстании декабристов", мы убедились в том, что большинство из них на этом этапе следст­вия имели возможность создавать краткие "записки" на высо­чайшее имя, в которых развивали свое представление о причи­нах происшедшего, бросали беглый взгляд на глубинные предпосылки возникновения декабристского движения в стра­не, предлагали пути выхода из исторического тупика. Первый опыт мемуаротворчества декабристы получают именно через создание уникальных в истории культуры "нетрадиционных мемуаров", изучение которых с точки зрения исторической ценности и художественных достоинств могло бы стать темой отдельного научного разыскания. Именно такие "нетради­ционные мемуары" стали прообразом жанра мемуарно-исторических обозрений с точки зрения проблематики. С точ­ки зрения формы таким прообразом можно считать, как уже отмечалось выше, литературно-критические обзоры.

В "Алфавите членов бывших тайных злоумышленных об­ществ...", составленном в 1827 г. правителем дел Следственной комиссии А. Д. Боровковым, о М.А.Фонвизине сказано до­статочно лаконично: "Отставной генерал-майор. Вступил в общество почти при самом его основании и до 1821 г. был од­ним из ревностных членов"¹. Рассматриваемое мемуарно-историческое обозрение декабриста в окончательной редакции имеет название "Обозрение проявлений политической жизни в России. Примечания к французской книге Енно и Шеншо "История России. Париж, 1835 г." Тема древности — центра­льная в первой части фонвизинского труда. Именно в средне­вековом периоде он видит предысторию драматических собы­тий 1825 года.

"Взгляды декабристов на историю России противостояли и в целом и в частностях концепциям официальных историков"², — отмечает С. С. Волк. И далее исследователь замечает: "Вслед за Радищевым декабристы объявили характерным для быта славян демократическое управление. /.../ Развитие русского на­рода происходило в борьбе общинной вечевой свободы с нор­маннскими завоевателями, с мертвящим деспотизмом княжес­кой и самодержавной власти"³.

_________________________

¹ В кн.: Декабристы. Биографический справочник. - М., 1988. - С. 330.

² Волк С. С. На путях исторического познания. -С. 71.

³Там же. -С. 72. 153

 

Свое обозрение политической жизни в стране Фонвизин начинает с событий, когда Киевская Русь "не знала ни рабства политического, ни рабства гражданского: то и другое приви­лось в ней постепенно и насильственно вследствие несчастных обстоятельств"¹. На конкретных примерах отечественной ис­тории доказывает мемуарист мысль об извечном вольнолюбии славянских племен. Он приходит к выводу, что "дух свободы живуч в народах, которые он когда-либо одушевлял" (с. 369). Прямая аналогия с современными декабристам событиями очевидна, примеры старины становились веским аргументом в борьбе за возвращение утраченной свободы.

На чем бы ни останавливалось внимание мемуариста — на свободном общинном устройстве Киевской Руси, "основанном на началах чисто демократических"(с. 367); на Новгородской республике с ее знаменитыми народными вечами; на нашест­вии татарском на Русь; на "частых созывах государственного собора или великой земской думы"(с. 369); на антинародной политике Петра I и чехарде женского правления в XVIII в. — всегда он акцентирует внимание на красноречивых примерах стремления славян к свободе. В таком взгляде на прошлое Фон­визин был не одинок. Например, В. К. Кюхельбекер оценивал Новгород как "торговый, демократический, богатый, люби­мый" город. "Независимость и народное правление Новгорода стали, — по его мнению, — достоянием всей Руси"². Отвергая уваровский постулат о приверженности русского народа к са­модержавию,    о    вечевых    традициях    древности    пишут К. Ф. Рылеев,   А. И. Одоевский,   Г. С. Батеньков,   В. Ф. Раев­ский. Их взгляды, несмотря на вполне сознательную идеализа­цию древнего Новгорода, ближе к подлинному историзму, не­жели "История государства Российского" Н. М. Карамзина. Важно и то, что в России идея исторического развития была применима прежде всего к социальной проблеме о происхож­дении крепостного права.

Один путь ее решения предлагал Н. М. Карамзин, считав­ший, что "нынешние господские крестьяне не были никогда владельцами, т. е. не имели собственной земли, которая есть  законная неотъемлемая собственность дворян"³.

_________________________

¹ Фонвизин М. Из "Записок". - С. 367 (далее ссылки на этот источник в тексте).

² Лекция Кюхельбекера о русской литературе // Декабисты-литераторы. Литературное наследство. - М., 1954. - Т. 59. - С. 374-375.

³ Карамзин Н. М. Записка о древней и новой истории // Пыпин А. Н. Обще­ственное движение при Александре I. - 4-е изд. - СПб., 1908. - С. 512.

 

Другой по­дход наметил А. Н. Радищев, который и был впоследствии углублен и развит в работах декабристов. Фонвизин считал, что в Киевской Руси общественное землевладение было расп­ространено гораздо в большей степени, чем мы это даже себе представляем. Для коммунистических, довольно редких в де­кабристской среде, воззрений Фонвизина этот постулат станет одним из фундаментальных.

Вторая часть обозрения посвящена событиям, участником которых был сам мемуарист. Она более традиционна и пред­ставляет собой обзор важнейших этапов александровского царствования, так славно начавшегося и приведшего страну к бунту и мятежу. Тема войны 1812 г. дана эскизно, автор лишь подчеркивает народный характер освободительной борьбы, беспрецедентное единение всех сословий для достижения об­щей победы над врагом. Возникает и привычный для декабри­стской мемуаристики мотив "перерождения" императора Але­ксандра из любимца нации в жестокого душителя "возникшего повсюду духа свободы" (с. 370). Далее Фонвизин сообщает об основных этапах зарождения отечественного либерализма, со­здании декабристских тайных организаций. В который раз на страницах мемуаристики возникают яркие картины интеллек­туальной и нравственной эволюции лучшей части дворянства, сторонников новой России.

Типизации в мемуарно-историческом обозрении подвер­гаются не столько характеры действующих лиц, сколько умст­венные и нравственные веяния, настроения эпохи. Все повест­вование проникнуто "идефикс" декабристов — утвердить в государственном устройстве страны начала демократии и сво­боды для всех людей, независимо от их сословной и имущест­венной принадлежности. Так конкретный повод — книга фра­нцузских историков Енно и Шеншо — становится причиной изложения в произведении Фонвизина "собственных воспоми­наний большей половины моей жизни" (с. 374), а так же "очерка одной из самых интересных эпох нашей истории — царствования императора Александра I и годов, которые предшествовали ему" (с. 370). В соединении мемуарного и ис­торического — особенность произведения.

"Воспоминания" М. И. Муравьева-Апостола и "Мой жур­нал"' А. М. Муравьева представляют собой циклы мемуарных очерков. В них помещены произведения очеркового типа раз­ной жанровой природы. В "Воспоминаниях" М. И. Муравьева-Апостола (под таким названием сегодня известно все написан­ное декабристом в разные годы и по разным поводам) встреча­ем мемуарно-историческое обозрение о временах правления Павла I ("Воспоминания детства"), однособытийные очерки ("Убийство Павла", "Семеновская история 1820 г." и "Восста­ние Черниговского полка"), "тюремный" очерк ("В Сибири"). Кроме того, декабрист пишет свои замечания по поводу биог­рафии его брата Сергея Ивановича и комментирует книгу П. И. Дирина "История Семеновского полка". Эта часть "Воспоминаний", на наш взгляд, не является собственно мему­арной, а потому к исследованию не привлекается.

"Воспоминания детства" — мемуарно-историческое обоз­рение очеркового типа — Муравьев-Апостол пишет в 1869 г. "Он должен был, по замыслу М. М. Муравьева-Апостола, по­служить повествованием о лицах, изображенных на старом се­мейном портрете (этот портрет упоминается в рассказе)"¹. В очерке нет сюжета, события представлены в виде отдельных за­рисовок характеров и нравов той поры. В центре небольшого произведения образы — Павла I и отца декабриста, который был воспитателем наследника престола. Павла Петровича ме­муарист оценивает довольно высоко: "Батюшка нам говорил, что мы никогда не поймем громадного переворота, совершив­шегося у нас в России со вступлением на престол Павла I, /.../ поворота столь резкого, что его не поймут потомки"².

Однособытийный очерк "Убийство Павла" был найден "среди бумаг покойного декабриста Муравьева-Апостола. Этот рассказ об убийстве Павла I Муравьев-Апостол слышал по возвращении из сибирской ссылки в Россию от служившего в Твери прапорщика Полторацкого, который стоял в карауле Михайловского дворца в ту роковую ночь"³. После смерти Полторацкого все услышанное от него декабрист диктует своей воспитаннице Сазанович.

_________________________

¹ Федоров В. А. М. И. Муравьев-Апостол и его воспоминания // Мемуары декабристов. Южное общество. - С. 301.

² Муравьев-Апостол М. И. Воспоминания. - С. 167-168 (далее ссылки на этот источник в тексте).

³ Утро России. - 1911 .-№ 293.

 

Кое-что стало известно из расска­зов другого участника этих трагических событий — полкового адъютанта Преображенского полка и плац-майора Михайлов­ского замка Аргамакова. Сазанович делает к тексту воспоми­наний собственноручное замечание: "М. И. Мур. -An. обедал в Английском клубе вместе с Фонвизиным, сам слышал этот ра­ссказ Аргамакова /.../. Такая откровенность в обществе, по его словам, в их время никого не удивляла. Всякий свободно вы­ражался, потому что шпионство еще не процветало"¹. В самом очерке мемуарист подтверждает факт знакомства с Аргамаковым в 1820 г. Все это лишний раз доказывает, что перед нами произведение, составленное на основе устных воспоминаний очевидцев событий, услышанных декабристом.

К сожалению, М. И. Муравьев-Апостол не оставил разве­рнутых воспоминаний об Отечественной войне. Уточняющий комментарий, сделанный им на книгу Дирина, показателен лишь для уяснения позиции декабриста по вопросу об освобо­дительном, подлинно народном характере войны. В них сове­ршенно отчетливо высказано убеждение автора об определяющем      значении  внутренних   событий      на     развитие декабристского движения, а не влияния заграничных походов русской армии 1813-1815 гг. "Именно 1812 г., а вовсе не загра­ничный поход, создал последующее общественное движение, которое было в своей сущности не заимствованным, не евро­пейским, а чисто русским"². Национальная обусловленность очерка М. И. Муравьева-Апостола очевидна. По всем  законам  жанра  однособытийного  мемуарного очерка построены "Семеновская история 1820 г." и "Восстание Черниговского полка". В. Е. Якушкин вспоминал,    что "Матвей Иванович был вообще недоволен существующими в литературе рассказами о Семеновской истории"³. В этих двух очерках, несмотря на обилие описаний, сюжет выстроен дово­льно стройно, событийная канва является отражением реаль­ного хода дел, того как события сохранились в памяти самого мемуариста.

_________________________

¹ Утро России. - 1911. - № 293.

² Якушкин В. Е. Матвей Иванович Муравьев-Апостол // Декабристы в вос­поминаниях современников. - М., 1988.-С. 104-105.

³Там же. - С. 108.

 

При этом его позиция очевидна. Обращаясь к "армейской" теме, мемуарист рисует картины издевательств и унижений, которым подвергаются "старые заслуженные кавалеры", "почтенные ветераны" (с. 182) наполеоновских войн со стороны "новой плеяды офицеров", возросших под бдитель­ным оком Аракчеева. Два уровня временной ретроспекции в "Семеновской истории" позволяют мемуаристу постоянно со­относить "старый"(эпоха Отечественной войны) полк и тот, что "взорвался" в 1820 г. известным своим выступлением.

Главное отличие двух моментов в том, что "телесные нака­зания /.../ после трехлетних заграничных походов не только не­известны, но и немыслимы в старом Семеновском полку. /.../ Мыслимо ли было бить героев, отважно и единодушно защи­щавших свое Отчество, несмотря на существовавшую крепост­ную зависимость, прославившихся за границей своей непоко­лебимой храбростью и великодушием" (с. 179). События тех лет передаются мемуаристом достаточно достоверно, показы­вается постепенный процесс вызревания недовольства солдат­ской массы существующим порядком вещей в полку "нового" образца. Немаловажная роль здесь принадлежала и офицерам, которые "чувствовали свое собственное достоинство, поэтому умели уважать его в других" (с. 179). Не одиозная фигура пол­кового  командира  Шварца,  а  сама  система,  при  которой "солдатская служба была не служба, а жестокое истязание" (с. 180), является главной причиной восстания Семеновского полка в 1820 г., одной из причин событий 14 декабря 1825 г. Эмоциональный тон произведения довольно сдержан, в нем практически отсутствуют восклицательные конструкции, ли­рические отступления, исторические экскурсы в прошлые века, нет специальных исторических справок. За "бытовыми", по­вседневными фактами унижения человеческого достоинства в армии тех, кому Отечество обязано своим спасением, встает типичный для декабристских мемуаров образ самодержавно-крепостнической России.

Драматическим событиям декабря 1825 г. — января 1926 г. в Украине посвящен однособытийный очерк "Восстание Чер­ниговского полка". В нем выражены умеренно-либеральные взгляды декабриста, всячески подчеркивается случайность и запрограммированная обреченность выступления южан. В отличие от брата Сергея Ивановича мемуарист никогда не был сторонником революционно-радикального пути решения по­ставленных в декабристской программе задач. Подчеркнем это особо, ибо единодушие тайного общества в стратегических целях часто переносится исследователями и на тактику борьбы. Мемуары опровергают такой взгляд на декабризм.

На чистых страницах Евангелия, доставленного аресто­ванному Муравьеву-Апостолу в крепость, пишет он "Заметки в крепости". Для них характерно очерково-исповедальное нача­ло. "Заметки" созданы в форме письма к матери и младшему брату Василию. Главный вопрос не дает покоя арестованному декабристу: "Что же такое, наконец, жизнь, чтобы стоило ее оплакивать?"(с. 198). Очерк невелик по объему и прост по ком­позиции. Это скорее лирическое, а не эпическое произведение, хоть и написанное в прозе. Движение чувств узника подчиняет себе развитие сюжета. Мемуарист вовсе не желает выставлять себя в ореоле мученика, ведь произведение создается не спустя много лет после заключения, а непосредственно в первые дни после смерти горячо любимого брата Ипполита, ранения бра­та Сергея, в период тяжелых нравственных и душевных стра­даний. "День за днем и час за часом» (с. 198) воскрешает дека­брист из недр своей памяти последние два месяца жизни. При этом М. И. Муравьев-Апостол говорит о том, что ему дорого, что повлияло на формирование его личности, сделало жизнь счастливой и осмысленной. Это, во-первых, книги: "Из всех писателей, которых я читал в свое жизни, больше всего благо­дарности я питаю бесспорно к Стерну. Я себя чувствовал более склонным к добру каждый раз, что оставлял его. Он меня соп­ровождал всюду"(с. 199). Во-вторых, — дружба: "Самыми сла­достными мгновениями своей жизни я обязан дружбе, которую питал к родным" (с. 199). В-третьих — природа, возможность жить и любить: "хороший день всегда производит на меня си­льное впечатление: тогда я начинаю сомневаться в существо­вании зла — все в природе полно такой гармонии" (с. 199). Но главное это — религия, к которой мемуарист обращается как к последнему пристанищу, где можно обрести душевное равно­весие: "Только в горести наша святая религия предстает во всей своей красе" (с. 200). Слово Божье, дошедшее к нему через переданное родными Евангелие, делает его снисходительным, заставляет простить и смерь брата и крах собственной жизни. Только посредственность не умеет ни сострадать, ни про­щать" (с. 200).

Написанные в форме послания к родным "Заметки в кре­пости" могут быть отнесены к так называемым "нетрадицион­ным мемуарам". В них достаточно определенно выражено очерково-исповедальное  начало,  соединяется  воедино  попытка представить события последних недель жизни через взгляд внутрь себя. Личностное начало выражено в произведении до­статочно определенно, хотя герой представлен в статике и вне развития своего характера. Автобиографический герой изоб­ражен как уже сложившийся человек, психологическая попыт­ка заглянуть внутрь своей души останавливается на стадии раскаяния,  прощения  и  "приуготовления  к смерти". Данный фрагмент ценен несомненно и тем, что позволяет лучше обри­совать типичную для декабристов модель поведения в первые после ареста дни. Частная судьба мемуариста становится от­ражением общей судьбы целого поколения, попыткой обрете­ния декабристами своего второго "Я" после разгрома восс­тания.

"В Сибири" — типичный в жанровом отношении "тюрем­ный" очерк, содержащий в себе элементы очерка путевого. За­писано произведение в 1883г. со слов М.И.Муравьева-Апостола его другом декабристом А. П. Беляевым. Это самое объемное и достаточно цельное в художественном отношении произведение декабриста.

В жанровом отношении к рассмотренным воспоминаниям М. И. Муравьева-Апостола примыкают мемуары А. М. Муравье­ва "Мой журнал". Это не цельное произведение, а цикл, состо­ящий из 8 мемуарных очерков разной жанровой классифика­ции. Они объединены общим взглядом на происшедшие события, единством повествовательной манеры и построены по принципу хронологии. Не исключена возможность, что это лишь часть написанных декабристом мемуаров. П. Саликов считает, что основная часть произведения написана в 1852-1853 гг., то есть в последние годы жизни декабриста¹. Заключительные части мемуарного цикла "Сибирь" и "Иркутск" были переданы в 1966 г. советскому консулу во Флоренции проживающей там далекой   родственницей   потомков   Муравьевых   М. Клопотовской².

Е. И. Якушкин в "Замечаниях на "Записки" А. М. Муравье­ва" отмечал, что принадлежат они "собственно не Александру, а брату его Никите.

_________________________

¹ Садиков П. А. А. М. Муравьев и его записки // Воспоминания и рассказы... - Т. 1.-C.9I-II6.

² См. об этом: Алексеев В. А. Принадлежит Родине // Москва. - 1971. -№ 3; Буряков В. А. Рукописи декабриста А. М.Муравьева // Советские архивы. - 1970. -№3.

 

 

Еще в Петровском заводе Никита вздумал составлять подробные записки о тайном обществе, и, чтобы они не попали в руки правительства, он писал их в форме от­дельных заметок на полях книг. Библиотека Никиты Муравье­ва досталась его брату Александру, который собрал из книг заметки брата и назвал их "Мой журнал"¹. Видимо, речь идет не обо всем, что сегодня известно под этим названием, а лишь о первой части мемуаров с одноименным названием. "Мой жу­рнал" (1 глава) и "Тайное общество" (2 глава) представляют собой мемуарно-историческое обозрение очеркового типа.

В них представлено обозрение правления Александра I, за­рождение и деятельность тайного общества. Очерки отражают характерное для декабристской мемуаристики отношение к Александру I, эволюцию в отношении надежд на просвещен­ного монарха самих декабристов. Если в начале XIX века "все надеялись на ученика Ла-Гарпа и Муравьева"², если "слова его как и его поступки, дышали добротой, желанием сделаться любимым" (с. 123), то позже, "забыв совсем свой долг перед Россией, Александр в конце своего царствования предоставил все отрасли управления страной известному Аракчееву" (с. 123). В произведении нет новых оценок деятельности царя, они традиционны и в дополнительной расшифровке не нуждаются.

В жанре мемуарно-исторического обозрения написан и второй в цикле очерк "Тайное общество". Личностное начало приглушено в нем так же, как и в предыдущем очерке, и прояв­ляется лишь в самом отборе фактического материала. В центре образной системы очерка личность Никиты Муравьева — ру­ководителя Общества, автора монархического проекта Кон­ституции. Ничто не отвлекает мемуариста от изложения исто­рии Общества, роли в этом процессе брата. И лишь один раз он прерывает повествование, чтобы инкрустировать в него эпизод о бегстве в 1812 г. двенадцатилетнего Никиты Муравь­ева из родительского дома на войну с Бонапартом. Рассказан­ный случай, столь характерный для эпохи "народной войны", делает образ "беспокойного Никиты" (А. С. Пушкин) более живым и человечным.

_________________________

¹ В кн.: Мемуары декабристов. Северное общество. - С. 141.

² Муравьев А. М. Мой журнал. С. 123 (далее ссылки на этот источник в тексте).

 

"Актом протеста" называет А. М. Муравьев день 14 декабря. "Отзвук этого протеста слышен еще до сих пор. Ибо такой по­рядок вещей: свобода рождается среди бурь, она устанавливае­тся   с  трудом,   одно   только  время   выявляет  ее  благодеяние"(с. 129). Темой двух рассмотренных очерков является изображение "существования тайного общества в продолжение десяти лет при самовластном и подозрительном правительстве" (с. 129). Цель "Моего журнала", по мнению П. Садикова, — дать об­щий очерк движения декабристов. Опираясь на записи брата Никиты на полях книг, опыт М. С. Лунина, устные рассказы товарищей в годы сибирского изгнания, А. М. Муравьев соз­дает мемуарно-историческое обозрение важнейших этапов жи­зни страны первой четверти прошлого века. Жанровая природа остальных произведений в мемуарном цикле может быть определена как "тюремные" очерки. Они отвечают всем основным законам жанра: фигура автобиогра­фического героя выступает из-за череды событий; даются раз­вернутые описания камер в крепости, на каторге; делается по­пытка   осмысления   нового   положения,  перемены   в   жизни; даются яркие, сатирически заостренные характеристики судей; немаловажное место принадлежит и так называемому "образу дороги", как мостик, соединяющей жизнь прошлую (до 14 де­кабря) и будущую (после прибытия в Сибирь); путевые зарисо­вки людей, с которыми пришлось встретиться; дается картина быта   и   нравов   сибирских   народов.   Очерк   "Санкт-Петер­бургская крепость" написан в форме исповеди "одного, отре­занного от жизни" (с. 131) узника. Лишь молитва облегчает страдания человека, лишенного свободы, ставшего, подобно многим, "игрушкой нескольких привилегированных фамилий" (с. 130). Общая фокусировка взгляда и тональность повество­вания меняются, приобретая оттенок иронии и сарказма, когда речь заходит о судьях — главном "инквизиционном трибуна­ле" (с. 133). Мемуарист дает едкие и лаконичные характерис­тики каждому из них. Военный министр — это всего лишь "неспособный старик"; великий князь Михаил Павлович явля­ется одновременно и судьей и потерпевшим; генерал Дибич на­зван "пруссаком" и "авантюристом". Все они — "новые Иуды", получившие награды и титулы ценой крови "наших пяти муче­ников" (с. 135). Ни на минуту не сомневается А. М. Муравьев, что жизни, принесенные на алтарь Отечества, не были напрасными, ибо декабристы "выполняли свое назначение в этом ми­ре скорби и испытаний. Мученики полезны для новых людей. Всякая преследуемая истина есть сила, которая накапливается, есть подготавливаемый день торжества" (с. 135). Исторический оптимизм и вера в торжество идеалов свободы, подлинной де­мократии и гуманизма — декабристских идеалов — характер­ная черта идейно-эстетической позиции А. М. Муравьева.

Итак, "Воспоминания" М. И. Муравьева-Апостола и "Мой журнал" А. М. Муравьева представляют собой мемуарный цикл этологических (нравоописательных) очерков. Каждый из них имеет собственную жанровую специфику. Мы встречаемся с однособытийными и "тюремными" очерками, мемуарно-историческими обозрениями и исповедальными по тону замет­ками. Кроме элементов жанра исповеди, встречаем в очерко­вых циклах и элементы памфлетного жанра, литературного портрета и т. д. которые Циклы очерков, напоминающие по форме мемуарные хроники, в отличие от них более лаконичны, менее эмоциональны, прожитая их авторами жизнь не пред­ставлена в сюжетном и композиционном единстве. Они не от­ражают также "всю реальность", но принципиальную суть яв­ления передают точно и объективно, заключая в образную форму, эстетически обрабатывая "сырой" исторический факт, как правило "наиболее выдающийся" (А. М. Муравьев). Ком­позиционно мемуарные циклы состоят из нескольких очерков различной жанровой специфики, что невозможно в мемуарной хронике - едином по жанру и композиции произведении. Очер­ки в циклах объединены сквозным мотивом (история свободо­мыслия в стране), персонажами (тираны и тираноборцы), еди­ной целевой установкой их авторов. Произведения М. И. Муравьева-Апостола и А. М. Муравьева — это своего рода "мелкая россыпь очерков в системе особо организован­ного цикла"¹, укрупненного в жанровом плане. При этом ма­лый объем входящих в цикл произведений компенсируется увеличением их идейно-художественной емкости, ведь речь идет о событиях, судьбоносных и для Отечества, и для самих мемуаристов.

____________________________

¹ Одинокое В. Г. Поэтика русских писателей XIX в. и литературный прогресс. –С. 112

Петр Петрович КОНОВНИЦЫН,
генерал от инфантерии
1764-1822

Дмитрий Сергеевич Дохтуров,
Генерал от инфантерии
1756 – 1816

Петр Христианович Витгенштейн,
Генерал – фельдмаршал
1769 – 1843

Андрей Иванович Кутайсов,
Генерал – майор
1784 – 1812

Яков Петрович Кульнев,Генерал – лейтенант1763 – 1812

Надежда Андреевна Дурова
1783 – 1866

Александр Иванович ОСРМАН – ТОЛСТОЙ,
ГЕНЕРАЛ – ЛЕЙТЕНАНТ
1770 – 1857

Сергей Григорьевич Волконский,
Генерал – майор
1788 - 1865